«Объективная» необходимость

Кризис никогда не приходит один. Тяжелые санкции, которыми коллективный Запад пытается напугать Россию, кажется, пугает иностранных рабочих. Аналитики фиксируют отток гастарбайтеров из страны. Так, в Таджикистан в первом квартале текущего года домой уехали более 60 тыс. человек. Это почти в три раза больше, чем в 2021 году. Фиксируется массовый исход узбеков из России – более 133 тыс.

Причин бегства трудовых мигрантов очень много. Играют роль и сложности с переводом валюты родственникам за рубеж, и нестабильный курс рубля, и сокращение активности в ряде сфер бизнеса. Многие работодатели в первую очередь увольняют как раз иностранных рабочих. Например, по всей России девелоперы сокращают объемы строительства, а это значит, что без работы остаются тысячи гастарбайтеров. Даже массовое закрытие бутиков и сетей быстрого питания под иностранными брендами оставляет без средств к существованию многочисленный обслуживающий персонал.

Все это немало беспокоит исследователей из Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ. Это не просто контора, занимающаяся отвлеченными исследованиями, это вполне респектабельный институт, влияющий на политику экономического блока российского правительства. Так вот, исследователи ВЭБ.РФ бьют тревогу – страна в ближайшее время может недосчитаться значительного числа трудовых мигрантов. А это около 12 % рабочей силы в России.

Для привлечения гастарбайтеров предлагают беспрецедентные ранее условия. Среди списка налоговые, финансовые льготы, а также возможность занимать должности в муниципалитетах. Но главное – это добиваться интеграции приезжих в российский социум. Дескать, это поможет избежать массовой миграции рабочих рук в страны Запада. Исследователи ВЭБ.РФ всерьез говорят о новых санкционных рисках – Евросоюз примется переманивать рабочих из Узбекистана, Таджикистана и Кыгрызстана. Возможно ли такое в принципе, учитывая языковой барьер, отсутствие диаспор, гигантские различия в культуре и моделях поведения? Вопрос, скорее, риторический.

При ближайшем рассмотрении проблемы выводы Института, продиктованные экономической целесообразностью, не выглядят столь однозначными. Главный козырь, которым пользуются аналитики ВЭБ.РФ, это опыт пандемии, когда для сотен тысяч трудовых мигрантов был закрыт въезд в страну. На первый взгляд вакантные места могли бы занять «синие воротнички» (сварщики, слесари, грузчики, сборщики) с российскими паспортами. Но не случилось – местные не с особой охотой шли на стройку и в сферу обслуживания. Это, к слову, по достоинству оценили в Средней Азии. К примеру, первый заместитель министра занятости и трудовых отношений Узбекистана Эркин Мухитдинов заявил в конце мая:

И в российском истеблишменте сложилось мнение о невозможности дальнейшего развития страны без нескольких миллионов трудовых мигрантов, прежде всего, из Средней Азии. О том, какие риски при этом ждут российское население, ораторы скромно умалчивают.

Между тем российская общественность очень критично относится к самому факту трудовой миграции. Ежегодные социологические исследования показывают, что порядка 65–75 % россиян полагают, что российское правительство должно ограничить приток трудовых мигрантов в страну, а 60–65 % считают, что в их городе/регионе слишком много иммигрантов.

Где новая миграционная политика?

Несколько лет назад в России ввели патент для иностранных рабочих. Процедура официальной регистрации, прямо скажем, непростая. Необходимо пройти медкомиссию, тестирование на знание русского языка, истории России и законодательства, оформить страховой полис, оплатить патент, нотариально перевести паспорт, пройти дактилоскопическую экспертизу, заполнить заявление. После этого необходимо ждать до 10 дней, а сам патент, в случае положительного решения комиссии, действует не более года.

Естественно, такие бюрократические процедуры, в большинстве своем совершенно правильные, не устраивают ни работодателей, ни самих рабочих. Поэтому от 30 до 60 % всех трудовых мигрантов работают нелегально. Именно поэтому работодатели и связанные с ними контролирующие структуры так ратуют за увеличение числа мигрантов в России. С ними проще договориться, заплатить меньше, а работать заставить дольше. Когда мигрант находится еще и на нелегальном положении, это становится кратно выгоднее.

И не стоит доверять старым мантрам, наподобие «если возьмем на работу гражданина России вместо гастарбайтера, то итоговый продукт (или услуга) значительного подорожает». По данным статистики, рабочая неделя мигранта составляет от 50 до 70 часов в неделю. Кто поверит, что современным коммерсантам труд мигрантов позволяет снижать цены в магазинах и сфере услуг? Конечно, нет – разницу просто складывают в карман, получая 100–200 % прибыли. Такова, к сожалению, специфика ведения бизнеса в современной России, от которой мы пока не ушли.

Лобби из такого рода работодателей и формирует политику ряда ведомств страны. Например, вице-премьер Марат Хуснуллин в прошлом году заявил, что России потребуется до 2024 года не менее 5 млн трудовых мигрантов. Конечно, с учетом специфики новейших условий, цифра будет корректироваться и, скорее всего, вниз, но намного ли?

Сейчас очень остро стоит вопрос о естественной убыли населения в России. Люди в правительстве на полном серьезе предлагают стимулировать рост численности граждан страны за счет смягчения миграционной политики. В стране также принимаются законы, стимулирующие рождаемость, в первую очередь финансовыми выплатами. Но при этом в Россию заходят миллионы гастарбайтеров, фактически снижающие конкуренцию за трудовые ресурсы. То есть никто не предлагает работодателю оплачивать труд гражданина РФ по всем правилам, а поощряют «в серую» взять на работу мигранта. Например, на должность сварщика, строителя и слесаря.

Естественно, для россиянина и зарплата требуется больше, и соцпакет придется учитывать, что не может не сказаться на итоговой стоимости продукта. Хотя и это напрямую зависит от жадности работодателя. Но в итоге мы получим трудоустроенного гражданина России, а не личность, привыкшую жить на пособия и выплаты. И российские семьи, которые заводят детей осознанно, а не для получения материнского капитала. В конце концов деньги доморощенный работник будет тратить внутри страны, а не выводить в ближнее зарубежье.

А между тем типичный рабочий-мигрант существенно изменился за последние годы. Если 15 лет назад в Россию из Средней Азии приезжали люди старше 40 лет, треть из которых имели высшее образование, то сейчас в страну мигрируют гастарбайтеры в возрасте от 15 до 30 лет. Из них только 4 % имеют высшее образование. Эту категорию трудовых мигрантов ВЭБ.РФ предлагает брать на руководящие должности в муниципалитеты?

Конечно, это следствие изменения возрастной структуры в самих странах-донорах рабочей силы – в Средней Азии становится все больше молодежи, которой просто негде работать. Но России от этого совершенно не легче. Приток молодых людей, не отягощенных высшим образованием (многие и среднего специального не имеют), создает серьезные риски для нашего общества.

Во-первых, кто гарантирует, что приезжие не несут с собой идеи религиозного фундаментализма? Именно маргинальная молодежь в странах Ближнего Востока, Закавказья и Средней Азии больше всего подвержена подобному влиянию.

Во-вторых, молодые люди с нестабильным заработком и низким социальным положением – это отличные рекруты для организованной преступности. Дмитрий Медведев еще прошлой осень поставил вопрос об ужесточении миграционного законодательства. В частности, зампредседателя Совета безопасности сказал:

О том, что такое этническая преступность и криминальные анклавы, могут очень красочно поведать жители большинства регионов России.

Несмотря на то, что мигранты ожидаемо покидают Россию, процессы внутри страны говорят о том, что для этой категории гостей страны готовятся новые льготы. Экономисты намерены лоббировать привлечение трудовых мигрантов к высокооплачиваемой и квалифицированной работе. Некоторые даже говорят о переобучении неопытных мигрантов в средних профессиональных учреждениях. Статус гастарбайтера должен расти, говорят они. Какие фундаментальные риски несет такая безответственная политика, сложно даже представить.